В городе Керчи, на горе Митридат, есть немудреный воинский обелиск. Карабкаются вверх по крутому склону ступени. А с самой вершины возносится в безбрежное небо, к солнцу остроконечный шпиль. Этот памятник посвящен героям-десантникам, а равно и всем тем. Кто в годы войны защищал с оружием в руках легендарную Малую землю.

Проносятся над гранитным шпилем облака и ветры. Дни и годы. Но не уносят с собой память. Она с нами, она жива и будет жить вечно. Те далекие, грозные годы стали частичкой жизни, судьбы и моего односельчанина Николая Ивановича Сурженко.

На фронт Николай Иванович пошел добровольцем в 16 лет. Вернее будет сказать, не пошел, а сбежал из дому тайком. А дело было так. Перед войной Сурженко жили в городе Коммунарске, что на Украине. Фронт приближался, и завод, на котором работал отец Николая, было решено срочно эвакуировать. Железнодорожным эшелоном, на который спешно погрузили заводское оборудование, в эвакуацию отправились и некоторые семьи заводчан.

На одной из станций мальчишка незаметно отстал от поезда. «Зайцем» добрался до Туапсе, разыскал расположение штаба части, которая там стояла. Так попал Коля в 302 горнострелковую дивизию, стал сыном полка и пулеметчиком. Первое настоящее боевое крещение получил в боях на улицах Керчи.

Тогда, в декабре 41-го, там, на той самой древней крымской горе стояли фашистские батареи, сплошь и рядом серели доты и дзоты. Немцы вели с удобных позиций прицельный огонь по нашим пехотинцам и морякам. По десантным катерам, закрывая подступы к Керчи. Крым был оккупирован. Тут и там у причалов прохаживались фашистские часовые. Длинные зеленые шинели, наушники на голове от резких порывов норд-оста. Только Севастополь все еще продолжал сражаться.

Чтобы помочь его защитникам, отвлечь огонь на себя, командование части, располагавшейся в Тамани, решило забросить в Керчь, а потом и в Феодосию десанты. В одну из десантных групп был включен и Николай Сурженко.

Первая попытка пересечь керченский пролив не увенчалась успехом. Были уже где-то километрах в пяти от берега, как неожиданно налетел на баржу фашистский «мессер». Разрывом бомбы перебило канат, крепивший баржу к буксиру. Пришлось вернуться назад.

Во второй раз ночь выбрали потемнее. Пролив сильно штормило. В густых сумерках серая краска воды скоро слилась с молочной пеленой туманного неба. Берега достигли незаметно, высадились. Дело испортили вражеские осветительные ракеты. Немцы заметили неладное, пришлось принять бой.

Многое удалось тогда сделать нашим десантным группам, захватив плацдармы; изрядно потрепали они нервы фрицам. В мае 1942-го года в одном из боев Николай был тяжело ранен, попал в госпиталь. В строй вернулся только в сентябре. И снова бои.

Немцы хвастливо заверяли. Что превратили полуостров в неприступную крепость. Им так хотелось самим поверить в это.

Первая отбитая у фашистов полоска керченской земли была километра в три длиной и очень узенькой. А к ноябрю 43-го враг уже был обложен в Крыму со всех сторон.

После освобождения Крымского полуострова Николай Иванович попал в 250 автобатальон, шофером на передовую, прошел трудными военными дорогами Молдавию, Румынию, Югославию, Венгрию.

Поистине, как в той известной песне, все-все у старых солдат на памяти, все-все у сердца на счету. Вспоминает ветеран и жестокий бой на озере Балатон, когда наши пушки преградили путь фашистским танкам, пытавшимся прорваться к Будапешту.

Победу встретил в Австрии. Но демобилизовался лишь в 1948-м. После войны работал и шофером, и шахтером, и электриком. Общий трудовой стаж – 46 лет.

В нашем селе Верхне-Грекове Николай Иванович Сурженко живет с 1962 года. Люди уважают его за доброту и умелые. Мастеровые руки. Недавно Николай Иванович и его жена Надежда Михайловна в кругу родных и друзей отметили золотую свадьбу. Мира и благополучия дому старого солдата.

Е Чирская. С В-Греково.

Слава труду 8.5.2001 №51.