- Где живет Василий Савельевич Кондратов? Какой-то прохожий охотно показывает в сторону тихой улочки:

- Садовод? Вон там недалеко…

Высокий старик легкой походкой идет мне навстречу через дворик, протягивает большую жилистую руку. В необыкновенно живых глазах – любопытство и приветливость:

-Здравствуйте, здравствуйте. Проходите, проходите в сад…

Сад… С этим словом связана вся его жизнь, все его радости и печали. Связано все, что оставили позади 83 прожитых года.. Мы ходим между рядами молодых деревьев. Ветки словно усыпаны сочными плодами яблок, груш, слив. Каждое дерево для Василия Савельевича – живое существо со своей «биографией».

… Сидим в небольшой комнате, за низеньким столиком. Пробую направить разговор на путь воспоминаний. Хочется знать, с чего начался жизненный путь Василия Савельевича.

Начался он с труда. Семья крестьянина Савелия Кондратова была большой – 14 детей. Земли – три десятины. Одна лошадь. Половина детей Савелия умерли от голода и болезней. Старший, Василий. С шестилетнего возраста стал помогать семье. Пас телят в имении помещицы Варвары Суворовой. Была помещица не чужда культуры: имела большую библиотеку, держала школу. Поступил в ту школу и Василий. Способности крестьянского мальчика напугали законоучителя, а потом и деревенского попа.

На втором году учебы услышал Василий из поповских уст о себе:

- Слишком много знает. Такой Россию перевернет.

Сейчас понятно каждому, какую опасность для себя и себе подобных, видел поп в словах «перевернет». Для эксплуататоров это означало конец их паучьего существования. Опасен прозревший раб… Это хорошо знали эксплуататоры. И вот мальчика исключили из школы.

Василий Савельевич хмурился, вспоминая далекое прошлое 1905 года.

- Не видели еще, что надо делать. Старались больше сжечь и разграбить помещичьего добра. Не в этом оказалась сила. В единстве нашем она оказалась…

Для меня это давно известно из книг. Но человек, сидящий сейчас передо мной, вместе со своим поколением усваивал эту истину в борьбе за новую жизнь.

Тогда же, в молодости, навсегда увлекло его и другое: наука о природе. Перед первой мировой войной работал садоводом. Потом фронт, плен. Несколько лет рабства в имении немецких баронов. Но и туда докатились волны революции.

Вернулся Василий Савельевич домой. Братья – коммунисты в партизанах, бьются с белыми. По всеобщей мобилизации, объявленной Советской властью, ушел в трудовую армию. Работали, сражались с бандитами….

Молодая страна залечивала раны. Бывший батрак мог отдаться любимому делу, вновь стал садоводом. Но теперь уже на своей земле, на земле, принадлежащей народу. Не только сады растил. Растил и сына.

Василий Савельевич показывает на портрет, что висит на стене. Вот он, Федор. Молод был богатырь. Работал комбайнером в совхозе «Красный колосс». А потом – командир автоматной роты. Фашисты рвались к Москве. В то время и пришло от Федора последнее письмо.

Василий Савельевич роется в сундучке, где хранятся письма сына. Оттуда же достает какую-то большую книгу в картонном чехле. Осторожно ложит на стол. Его большие руки дрожат от волнения, пока развертывает картон:

- Вот она, книга. Самая дорогая. Наука всей моей жизни…

Передо мной на столе - избранные сочинения И В Мичурина. Для постороннего человека – обычная книга, для него в ней – смысл жизни, она его университет.

На столе много брошюр, справочников по растениеводству, медицине. Лежит газета «Правда».

- Читаете?

- А как же: слежу за событиями во Вьетнаме. Боятся за себя империалисты, идут на всякие зверства. Но говорил же Ленин. Что пролетариат победит во всем мире. Мы еще тогда это запомнили, пятьдесят лет назад. И тогда же поверили.

- Много на свете было и есть всяких учений. Но только учение Коммунистической партии верно.

- Вот Бог… - Василий Савельевич кивает на картинку в углу комнаты, изображающую бога. – Что это? Пустота. Рисовал человек, чтобы деньги заработать, прожить…

На минуту замолкает. Потом доверчиво наклоняет ко мне свою большую, с лысиной голову:

- А правда, что человек создан 70 тысяч лет назад?

Объясняю, что нет. Василий Савельевич виновато улыбается:

- Извините. Этим когда-то нам забивали головы. Трудно всему выветриться…

Снова заворачивает в картон сочинения Мичурина, продолжает:

- Так вот, восемнадцать лет был садоводом в совхозе «Красный колосс». Потом десять лет на той же работе здесь, в нынешнем колхозе «Заря». И вдруг три года назад – освободили. А почему? Разве я не могу работать? Разве можно без работы?

Я не знаю, почему правление колхоза освободило Василия Савельевича от работы в саду. Он еще крепок, полон жажды труда. Да, он не сидит без дела, растит садик на своем участке. Но разве это размах для него, для его опыта, знаний, энергии? Нет, в чем-то ошиблись руководители колхоза…

Выходим за ворота. Через дорогу – крутой берег реки. Заходящее солнце играет бликами на воде. Мирно плавают утки. Дальше, за рекой, - луг, поля, бесконечная земля наша. Василий Савельевич глубоко вдыхает в себя вечернюю свежесть воздуха:

- Эх двести лет надо жить человеку на свете. Не меньше!...

А Шпилько.

Слава труду №102 29.8.1965